В Кунгур или домой?

Не было тогда тёплых гаражей и комфортных машин. Утром, придя на работу, шофера проливали двигатель ведром горячей воды для согрева блока, затем заводили, помогая при этом кривым стартёром. Часто вечерами засиживались в пристрое кочегарки и расходились заполночь. Разнарядку давал механик Иван Петрович. Зачастую, отправляя по маршруту, снимал он с гвоздя алюминиевую кружку, висевшую всегда справа от стола, и наливал на дорожку бормотухи.

Однажды просил не задерживаться с рейса, так как у него намечались именины. Объявил, что 39-литровая фляга, поставленная за печкой две недели назад, готова к употреблению. Трактористов от правил возить навоз с фермы на поля. Два бульдозера, обмотав скирду тросами, к обеду волокушей должны доставить сено с дальнего поля.

Молоко в ту пору возили в Кунгур, и Геннадий с Митькой уехали рано, до разнарядки. Зима тогда выдалась суровая. Снегу было столько, что на некоторых низкорубленных избах заметало окна. По сибирскому тракту за Моргуново перемену переметало в трёх местах. Сабарский колхоз не успевал расчищать тракт от снега. Ездить приходилось по одной колее. Если попадалась встречная машина, помощник шофёра молоковоза Митька разгребал разъезд лопатой. Но сегодня съездили удачно, встречных машин не было, приехали рано и попыхивая Беломором, обсуждая погоду и начальство, ждали конца рабочего дня.

Выложив из банки в чашку солёные огурцы и достав сало, механик Петрович объявил, что сегодня ему 33 года. Возраст Христа и надо пить до дна. Возражений ни у кого не возникло.

Жена Райка, нарезая огурцы толстыми калачами, весело хихикала и по такому поводу принесла из дома 12 гранёных стаканов. После первого тоста, нахмурив брови, Петрович дал ей понять, что здесь коллектив мужской и пора уходить домой. С полуслова поняв мужа, Райка исчезла, громко хлопнув дверью.

Дым в избушке стоял коромыслом. Дурманя головы алкоголем и табаком, вечер усиливался раздором и криками. Федька Стенькин, изрядно поддав, орал, что его МТЗ перетянет любой трактор. Шофера жаловались на большой расход бензина, ведь для лета надо сэкономить в мотоцикл и пилу «Дружбу». Колька Филькин получил без очереди новый аккумулятор и резину, за что Егорка Матрёнин с Петькой слегка намяли ему бока. Часа в два ночи те, кто оказался покрепче, разошлись по домам, у кого сил не хватило, остались ночевать под лавкой.

Генка домой не пошёл. Рано утром встретил своего напарника Митьку, почерпнул из фляги на дорожку остатки браги и, растерев лобовое стекло мешочком с солью, поехал на ферму за молоком. Перед Моргуново, как перед серьёзным препятствием, приняли по стакану на грудь и благополучно проехали перемену в п. Голдыревский. Заехали в местный сельмаг, купили 3 бутылки вермута, договорившись выпить такой изысканный напиток на обратной дороге. Слив молоко и помахав знакомой приёмщице Зине, отправились обратно.

Зима никак не уступала весне, и дорогу начало обильно заметать. Митька никак не унимался: «Останавливай, Гена, попробуем!» — «Нет, поедем домой, дорогу переметёт и в машине спать придётся. Резина совсем лысая», — не соглашался тот. «Да давай, Генка, по-быстрому, у меня и огурец на закуску готов» — «Да чёрт с тобой, давай по одной!».

Умело срезав пробку, налили по стакану, выпили. Крякнув от удовольствия, Гена включил ско рость. Газик с надрывом, буксуя колёсами, рванул вперёд. Опытный водила понимал, что время работает не на них и надо быстрей проехать перемену. До опасного участка оставалось километров 30. Пустой газик водило по дороге от бровки к бровке. Может, от выпитого друзьями, а может, и от снега. Ехали весело. Митька даже напевал песни Аллы Пугачёвой. «Арлекино, Арлекино, нужно быть смешным для всех…». Пока радиатором не упёрлись в перемёт снега. Надо разгребать. Перед работой приняли, и минут через 15 дорога к дому была свободна. К счастью, бензина в баке с запасом, но ведь впереди – новый перемёт. Геннадий включил заднюю скорость, и машину поставило поперёк дороги: увязла в снегу по самые футорки. В сладком забытьи прошло часа три. Стемнело. Очухавшись, Геннадий растолкал Митьку: «Куда едем? В Кунгур или домой?» Тот, как ни силился, вспомнить тоже не мог. Что делать? Как понять? Наконец, Геннадия осенило: «Лезь на бочку! Если в ней молоко, значит, в Кунгур, если нет – домой!» С трудом открыв дверцу, разгребая снег, Митька полез на бочку. «Домой! Домой!, — радостно заверещал он. — Да вон вроде и трактор нам на помощь идёт!»

Александр Козелов