Поле убитых чехов

Это место никогда бырминцами не копалось. А не так давно тут стали расти молодые деревья. Никаких памятных знаков никто здесь не ставил. Только совсем недавно татары поставили там Поклонный крест. Ведь братские могилы красных давно все были хоть как-то обозначены. И там установлены памятные знаки. А что касается белых… Да и кому они нужны были за 80 лет Советской власти? Что же это за чехи, которые нашли приют в земле татарской деревни Бырма? Но прежде немного истории….
Чехословацкий военный корпус было образован с благородной целью — борьбы за образование независимого Чехословацкого государства. Корпус вначале использовался российскими властями для борьбы с немецкими войсками в 1914 году на Восточном фронте, а затем командование Антанты, вопреки воле самих чехов, сделало его авангардом своей интервенции в России. Оказавшись из-за этого в сложной ситуации, фактически перед угрозой собственного уничтожения, чехословацкие солдаты вынуждены были защищаться, перейдя к военным действиям против большевиков. Этим поспешили воспользоваться все антибольшевистские силы в России, также начав полномасштабную борьбу с советской властью. Чехословацкий корпус формально не входил в состав Сибирской армии Колчака. Но в Гражданскую войну какое-то время воевал на ее стороне. Естественно, советские историки позднее отнесут легионеров к врагам революции. А их действия, не без идеологической указки, обрастут сплетнями и легендами, многие из которых живы до сих пор.
В нашей местности в годы Гражданской войны вместе с колчаковцами тоже воевали чешские легионеры. Командующий Чехословацким корпусом в Сибири генерал Родола Гайда с боями дошел и до Суксуна, когда в декабре 1918 года власть была лишь на несколько месяцев захвачена белогвардейцами. Солдаты и офицеры Чехословацкого корпуса Русской Императорской армии, втянутые в Гражданскую войну, участвовали в боях на Западном Урале. Кордон, Шамары, Шумково, Кын — их могилы находятся везде, где в те годы шли бои. У населения легионеры оставили разные противоречивые мнения. Одни на них смотрели как на освободителей, а другие называли чехословаков — «чехособаки». Русский генерал-лейтенант К.В. Сахаров (и не только он), лично воевавший против большевиков, в своей книге «Чешские легионеры в Сибири» (Берлин 1930г.) показывает чехов далеко не с лучшей стороны, как мародеров и убийц. Не зря бытовала такая песня в народе, известная всем под названием «Отец мой был природный пахарь»:
«…На нас напали злые чехи, Село родное подожгли.
Отца убили в первой схватке,
А мать живьем в костре сожгли».
Во время боевых действий легионеры контролировали значительную часть Сибири (Байкал, Иркутск, Новосибирск, Тюмень, Улан-Удэ), Дальний Восток (Хабаровск, Владивосток) и Маньчжурию (Харбин).
А с другой стороны — «Божьим даром» для противников новой власти в Поволжье, на Урале и в Сибири стал вспыхнувший в конце мая 1918 года мятеж Чехословацкого корпуса. Духовенство приветствовало чехословаков и везде устраивались торжественные молебны и крестные ходы. В Екатеринбуре в августе 1918 года даже совершился парад освободителей, когда 25 июля 1918 года отряд В.В. Кручинина и чехословацкий отряд полковника С.Н. Войцеховского вступили в Екатеринбург.
Уфимский владыка Андрей назвал приход чехов и свержение власти Советов промыслом Божьим. Но, как известно, братья-славяне исповедовали в основном католицизм, а не православие. Необходимо было смягчить данное противоречие. В Челябинске возникло Общество для воссоединения церквей, члены которого выступали с лекциями «О католической и православной точках зрения на истинную церковь и возможности их примирения». В Уфе издавался католический журнал «Христианин». Была даже создана Католическая партия социальных реформ. Многие епископы и духовенство благосклонно относились к сотрудничеству с католиками.
Широкую известность получило воззвание Уфимского епископа Андрея «О спасении Отечества и создании русской народной армии», написанное сразу после взятия чехами Уфы. Уфимский владыка считал, что красную гвардию устроили немцы, чтобы превратить всю Россию в немецкую провинцию. В сентябре-октябре 1918 из екатеринбургской епархии несколько человек ушли на фронт военными священниками.
Если мы, к сожалению, об этом факте захоронения в Бырме ничего не знаем (а вообще что мы знаем о своей местной истории?), то в Праге про татарскую деревню Бырму чехи знают! Они приезжали сюда в 2012 году и оставили нам список имен и фамилий тех, кто тут захоронен! По их спискам в районе татарской Бырмы погибло 18 человек. Причем, это все молодые ребята, бойцы 7-го стрелкового полка, которым еще не было даже 30 лет! Казалось бы, где Бырма и где Прага? Чехи очень бережно относятся к своей истории. Они знают данные всех, кто погиб в России в Гражданскую, вплоть до имен, званий и предполагаемого места захоронения. Вот оно, отношение разного народа к своей истории. А осенью 2012 года в городе Кунгуре чехи своим убитым собратьям в Гражданской войне на территории Пермской губернии поставили памятник-мемориал. Памятник выполнен в форме вагона-теплушки, на нем выгравировано более 100 имен и фамилий. В том числе и имена погибших у татарской Бырмы. Во время Гражданской войны конкретно в окрестностях Кунгура погибло 14 чешских легионеров, воевавших на стороне Колчака. Обратим внимание, что рядом стоит обелиск красным, но тут даже нет ни одной фамилии!
Заместитель председателя общества чехословацких легионеров Йиндржих Ситта и секретарь общества Милан Мойжиш рассказали, что в России в годы Гражданской войны в общей сложности погибли порядка 4 тысяч чехов. 139 человек навсегда остались лежать на Западном Урале.
Один из оставшихся в живых чешских легионеров Йозеф Клемпа впоследствии напишет книгу «Мой опыт в годы Первой мировой войны», которая вышла в свет в 2014г. в Братиславе, где в одной из глав им подробно описано пребывание в г. Кунгуре и боевые действия в окрестностях города в конце 1918 года. Предлагаю небольшой отрывок из этой книги (в переводе Ольги Кадебской, г. Пермь).
«20 декабря. В 5 часов утра мы прибыли в город Кунгур. Местные граждане нас очень боялись, так как большевики рассказывали о нас разные плохие вещи. Но мы хорошо относились к гражданам города, и это их успокоило. Страшно было слышать, как с ними обходились большевики. Более 200 трупов было зарыто в снег за городом в лесах. Это были жертвы большевистского звериного фанатизма. Несколько трупов находились здесь более месяца. Трупы возили на санках как дерево и хоронили их не только по одному, но и по нескольку человек в одной могиле. Некоторые были так обезображены, что было страшно на них смотреть. Это показывало, что большевики были хуже гиен. Второй день улицы были полны офицеров. Золото имели на погонах. Зверство большевиков все вокруг ругали, но на фронт идти никто не хотел. Ждали, что большевиков уничтожат чехословацкие легионеры. В городе мы стояли только два часа, когда этой же дорогой пришла большевистская артиллерия. Они были очень удивлены, когда узнали, что мы уже в городе. Поэтому артиллерия обошла город вокруг, ведь они не хотели с нами сражаться. В городе был монастырь, в котором жили монахини. Большевики зашли в монастырь, сестры, которые не успели убежать, были изнасилованы. Главная монахиня монастыря от имени всех сестер встречала нас как спасителей. Так же вели себя дворяне, которые вышли к нам с флагами. Во всех церквях звонили колокола. Когда в городе были большевики, колокольный звон был запрещен. Мы стояли в городе один день и ночь, и на следующий день, пока еще было темно, мы выехали по дороге за большевиками. ….»
А как же обстояло дело в то время в нашей местности? Октябрь 1918 года. Силы Кунгурского фронта к этому времени были усилены 7 и 10 чешскими полками. В Молебский завод прибыл 2-й батальон 7-го чешского полка. Командир этого полка майор Янчик вступил в командование всей группой.
Согласно приказу командующего фронтом генерала Гайды от 19 октября, майор Янчик приказал вести наступление на д. Татарская Бырма и далее на Суксунский завод. Для усиления группы ей был дан чехословацкий эскадрон и русский капитан Кронковский, как начальник штаба.

(Продолжение следует)